Сегодня владелец театра, куда устроился Макос и где надеялся сделать карьеру, освободил его от репетиций - и потому весь день юноша был предоставлен самому себе. Даже его матери Азаны дома не было - она ушла встретиться с какой-то богатой дамой, которая желала пошить у неё платье.
С тех пор как благодаря артистическим успехам Макоса им с матерью удалось перебраться ближе к центру города и даже снять жильё на втором этаже вполне приличного дома, Азана могла бы позволить себе отдохнуть от трудов швеи - вот только делать этого не желала. Напротив - получив возможность шить из более дорогих материалов, она стала пробовать свои силы, создавая всё более сложные фасоны, причём вполне успешно.
При мысли о богатой клиентке Макос, пользуясь отсутствием матери, позволил себе скривить рот. Люди, не знающие жизни, даже не усомнились бы в добродетельности этой дамы - так приветливо она улыбалась, так приятны были её манеры, так она хвалила талант Азаны. Но Макос уже давно усвоил, что люди по своей природе лицемерны, и наверняка с мужем или подругой пресловутая дама рада почесать языком об "этой швее, которая родила сына чёрт знает от кого".
Впрочем, денег эта дама обещала заплатить немало, и лучше ей сдержать обещание, чтобы её не постиг гнев начинающего, но очень одарённого волшебника. Потому что отговорить матушку обслуживать богатую лицемерку Макосу не удалось, как он ни старался.
От мыслей его отвлёк звук шагов за дверью - кто-то поднимался по лестнице.

Когда женский голос из-за двери спросил госпожу Азану, Макос подумал было, что это очередная клиентка и собирался очень вежливо (а он умел быть очень вежливым, когда было нужно) объяснить ей, что госпожи Азаны нет дома и лучше прийти в другое время. Но вот упоминание "господина Макоса" несколько его озадачило. Господином его не называли даже коллеги-артисты, среди них вообще такое обращение было не в ходу.
Наложив на всякий случай на себя волшебное магическое поле, также называемое магическим доспехом, Макос повернул ручку входной двери.
За дверью обнаружилась женщина, на вид постарше его матушки, но боевая выправка выдавала в ней воина - значит, драться она наверняка умеет.
- Зачем вы ищете меня, госпожа? - спросил Макос. - И будьте добры, представьтесь сама, раз уж моё имя вам известно.
О матери он намеренно не стал упоминать: если у этой незнакомки на уме что-то недоброе - лучше перевести её внимание на себя.

Слова Корвины заставили Макоса вздрогнуть. Не думал он, что кто-нибудь из посторонних станет вспоминать о том ужасном происшествии (которого Макос, конечно же, не помнил, но о котором знал по рассказам матушки), да ещё и заботиться о том, чтобы наказать виновных.
Могло ли это быть правдой? Со служителями богов Макос старался дела не иметь и сам в богов не верил - что неудивительно для того, чью мать эти самые служители выгнали на улицу с новорождённым младенцем. С другой стороны, жрецы того же Тира должны заботиться о собственной репутации праведников - и если посчитают, что кто-то может эту репутацию подпортить, наверняка обойдутся с виновниками очень строго.
- Моей матушки и вправду сейчас нет дома, - отвечал Макос как можно вежливее. - Но я постараюсь помочь вам, чем смогу. Могу даже пойти с вами - я волшебник, а волшебники, как известно, всегда считались хорошими напарниками для воинов. Моя матушка вернётся только к вечеру - стоит ли ждать так долго? Ведь виновные могут прознать о том, что за ними послали вас, и уничтожить все улики.
О том, что волшебник он начинающий и знаком только с заклинаниями первого круга, Макос решил умолчать.

Отредактировано Макос (2022-06-02 11:44:58)

Чего Макос не мог ожидать - так это того, что его возьмут напарником сразу же, что не потребуется напрашиваться целый час, прибегая к самым разным хитростям, а затем, получив отказ, следовать за Корвиной тайно.
Корвина же поверила ему на слово, даже не требуя сотворить какое-нибудь волшебство, чтобы убедиться, что он действительно волшебник, а не ловкий обманщик.
Он словно увидел воительницу новыми глазами. Она доверилась ему - значит, теперь он не вправе подвести её. Он сделает всё, на что способен, чтобы не только помочь Корвине в расследовании, но и защитить её, если ей будет грозить опасность.
Написав матери записку, в которой сообщалось, куда он отправляется и зачем, Макос стал собираться в дорогу.
Прежде всего потребовалась лошадь - не бежать же всю дорогу за Корвиной пешком. Её удалось одолжить у знакомого полуорка - как известно, полуорки относятся к тифлингам гораздо более терпимо, чем люди или эльфы.
Храм, в который они направлялись, находился в одном из мелких поселений в двух днях пути от Невервинтера, а значит, у Макоса было достаточно времени, чтобы поведать Корвине свою историю.

- Семья моей матери жила в Глубоководье, но это всё, что мне о них известно, - начал он. - Мать никогда не называла их имён. Её соблазнил мужчина, выдававший себя за аристократа, которому родители из-за предрассудков не позволят на ней жениться - к большому его сожалению, как он говорил. Именно поэтому они несколько месяцев встречались тайно. А когда наконец мнимый аристократ предложил моей матери тайный брак, то вместо храма привёл её в какой-то заброшенный переулок, где и людей-то не было. И лишь тогда показал свою истинную суть - никакой он был не аристократ, а дьявол. С хвостом и рогами. Матушка пыталась убежать - но дьявол сказал, что это бесполезно, что она уже ждёт от него ребёнка. Этим ребёнком, как вы понимаете, был я. Из-за страха позора матушка так и не вернулась к родителям, а бросилась бежать куда глаза глядят - налегке и почти без денег. Она нашла было укрытие в храме, куда мы с вами направляемся, и поначалу её там приняли - но стоило мне появиться на свет, как эти ханжи выгнали матушку на улицу вместе со мной. Ей пришлось искать кров в самом бедном квартале Невервинтера - но это, я думаю, уже не имеет отношения к нашему расследованию. Могу добавить, что мне до сих пор неизвестно имя того дьявола, что был моим отцом. Как видите, я без роду без племени.

Кое о чём Макос умолчал: о своих мечтах стать могущественным заклинателем и тогда, уже обладая силой и властью, найти и уничтожить своего отца. Корвине было знать об этом совсем не обязательно.

Макос не привык говорить о чувствах, а потому ответ дался ему нелегко - мысли никак не хотели облекаться в слова.
- Наверняка вам в жизни не раз приходилось сталкиваться с несправедливостью, - вымолвил наконец он. - Но всё же наша с матушкой история трогает вас, словно вам приходится слышать о таком впервые. Хотелось бы, чтобы в мире было больше таких людей, как вы.
А вот мысль о том, что было бы, будь его отцом небожитель, заставила Макоса улыбнуться - стоило ему представить себя с белыми крыльями за спиной.
- Если бы моим отцом был небожитель, то, наверное, расти мне пришлось бы не здесь, а на горе Целестия, - отвечал он. - На землю я наведывался бы из любопытства... ну, и если бы какой-нибудь наставник посылал меня с важной миссией. Неразрывная нить связывала бы меня с Небесами, и даже здесь, на земле, мне были бы слышны голоса ангелов. С трудом могу такое представить, но точно скажу, что тех жрецов я бы как следует научил уму-разуму - вам, госпожа Корвина, и беспокоиться бы не пришлось.
Однако стоило Макосу упомянуть о постоянной связи полунебожителей с горой Целестия - как перед внутренним взором возникла отнюдь не небесная картина: пустыня без капли воды, а в воздухе, словно миражи - ухмыляющиеся отвратительные лица. Те, что он видел в последнее время каждую ночь.
Макос ничем постарался не выдать своего смущения - в конце концов, свои сны ему удавалось скрывать даже от матери, которая знала сына как никто другой. Лишь улыбка сошла с его лица.

Вновь улыбнувшись, Макос провёл ладонью по мягкой шёрстке Кима.
- Звери меня никогда не боялись, - признался он. - Иногда мне казалось, что они умнее людей. Может, мне нужно было друидом стать, а не волшебником?
Однако рассуждения Макоса о его возможном призвании были прерваны самым неожиданным и не слишком приятным образом.
Только что дорога была пуста - и вот с обеих её сторон выскочили по двое мужчин, вооружённых кинжалами. Где только прятались?
- Жизнь или кошелёк! - проревел один из них, что обладал самыми внушительными габаритами.
- Прочь с дороги! - Макос мигом соскочил со своей лошадки. - Если не хочешь, чтобы я тебя поджарил огненным шаром!
Это был блеф: до овладения заклинанием создания огненного шара Макосу было очень далеко. Но разбойникам неоткуда было об этом узнать.
В знак же того, что он и вправду владеет магией, Макос прибег к заклинанию Света, создав магический огонёк над головой. Простейший заговор, доступный даже новичкам, но отнюдь не чуждый и опытным волшебникам.

Ух ты! Да с такими помощниками никакие маги не нужны!
С восхищением Макос смотрел, как питомцы Корвины огрели разбойников молнией - не настолько сильно, чтобы убить, но достаточно для того, чтобы отбить у них интерес к этим двум путешественникам.
Сам он, тем не менее, не желал оставаться в стороне и ограничиваться световыми эффектами. А потому, недолго думая, метнул в одного из разбойников "волшебную стрелу" - заклинание простое, но действенное. Собственно, на настоящую стрелу это не походило совсем - скорее на крохотную шаровую молнию, не содержащую в себе электричества, но жалящую от этого ничуть не хуже.
Охнув, разбойник схватился за колено, в которое угодил умело пущенный Макосом магический снаряд. Да, бегать за честными путниками ему в ближайшие дни определённо не придётся. Макос с гордостью взглянул на Корвину.

- Благодарю вас за желание помочь, госпожа Корвина, - отвечал Макос. - Но я привык сам прокладывать себе дорогу в жизни и сам по ней идти. Мне удалось превратиться из уличного мальчишки, что вынужден был терпеть насмешки окружающих, в артиста, которого не гнушаются приглашать в богатые дома. Скорее всего, для этих людей я всего лишь диковинка - но денег за выступления мне платят немало, благодаря моим успехам дела у нашей семьи пошли на лад. Я сумею скопить достаточно, чтобы поступить в Академию Невервинтера, где смогу учиться у опытных волшебников. Ну а если Академия Невервинтера не примет тифлинга - всегда остаётся Лускан, вот там многие наставники даже смотреть не станут, кого обучают, лишь бы ученик им деньги платил.
Тем временем близился вечер, за которым обязательно последует ночь.
Ночь была для Макоса не временем отдыха, а временем видений - пугающих и манящих одновременно. Лица, являющиеся ему во сне, словно предлагали чудеснейшее лакомство - а он, зная, что в лакомстве содержится яд, не мог отвести от него глаз, как умирающий от голода.
Но госпоже Корвине совсем необязательно было знать об этом.
- Думаю, нам лучше сделать привал, - самым обычным голосом заметил юноша. - Вряд ли от нас будет много толку, если мы проскачем всю ночь и к утру приедем в храм, валясь с ног от усталости.

Корвина уже второй раз упомянула о своём муже - видимо, тот для неё много значил.
Сам Макос вырос в неполной семье, а о собственной по молодости лет пока не задумывался. Да и, по правде говоря, магическая наука и силы, которые она даёт, манили его гораздо больше, чем отношения с прекрасным полом. Поэтому о крепких супружеских парах у Макоса было весьма расплывчатое понятие.
- Наверное, вы с мужем... - он вспомнил нужное выражение, - живёте душа в душу. Вероятно, это очень достойный человек, раз вы стали его женой.
В квартале, где пришлось расти Макосу, никто так не выражался, подобные слова просто сочли бы высокопарными. Однако в театральных пьесах, с которыми ему волей-неволей приходилось знакомиться (хотя отвечал он за сценические эффекты), герои нередко говорили такое замужним дамам.
- Ваш муж знает о том, что вы путешествуете с тифлингом? - спросил он вдруг. - Хотя нет, как он может знать, если до нашей встречи мы и сами не знали, что будем путешествовать вместе... Но о деле, которое вы расследуете, он имеет представление?

Макосу показалось, что он ослышался. Может быть, Корвина шутит? Но нет, его спутница была совершенно серьёзна. А лгать, называя своего мужа вампиром, вряд ли кто-нибудь стал бы: ведь лжецы всегда стараются заботиться о своей репутации, назвать же супруга вампиром - значит рискнуть потерять репутацию навсегда.
Сами по себе отношения между вампиром и человеческой женщиной Макоса не удивляли: в конце концов, его собственная мать когда-то завела роман с дьяволом, в результате которого он, Макос, и появился на свет. Но говорить об этом так свободно?
Объяснение могло быть лишь одно: Корвина - совсем не та, за кого себя выдаёт. Вампир был существом сверхъестественным, а в нём, Макосе, текла сверхъестественная кровь. Подобное притягивается к подобному.
- Мы ведь не в храм едем, верно? - спросил он, глядя Корвине прямо в глаза. - Мы едем к вашему мужу. Это он послал вас за мной... Что же, может быть, я и соглашусь. Но для чего я нужен вашему супругу? Чтобы просто напиться крови - не обязательно посылать свою жену в дальнюю дорогу. Значит, у вашего мужа другие планы на меня. Какие?
В груди у Макоса всё трепетало, но не от страха. Даже если вампир желает использовать его в своих целях - а наверняка так и есть - Макос сумеет извлечь из этого знакомства всё, что только сможет. Узнает тайны, которым не смогут научить его смертные волшебники из Академии.

Вот не зря говорила ему матушка, что не стоит постоянно искать в поступках других людей какой-то скрытый смысл - потому что его там может не быть вовсе. Почему ему не пришло в голову, что если жена вампира что-то делает - это вовсе не значит, что так распорядился её муж?
Может быть, стоит послушать матушку и начинать учиться верить людям?
Но от рассуждений о доверии, подозрительности и уместности того и другого его отвлекли совсем другие мысли.
- Вы сказали, что ваш муж питается кровью животных, - заговорил Макос. - Но ведь, насколько я знаю, прожить без крови разумных существ вампир не способен. Даже если он попытается бороться со своей природой - его постоянно будет преследовать искушение и в конце концов он просто сорвётся. Неужели ваш супруг не страдает от того, что держит себя в ежовых рукавицах? Особенно если учесть, что рядом с ним постоянно находитесь вы. Если вы понравились ему до такой степени, что он взял вас в жёны - наверняка запах вашей крови доводит его до безумия. Нет, не до настоящего безумия, конечно - с сумасшедшим вы жить не стали бы. Но если он отказывает себе не только в вашей крови, но и в крови людей вообще - можно не сомневаться, что рядом с вами его терзает жажда, которую он сдерживает лишь мощнейшим усилием воли. И если это так... то ваш супруг вызывает у меня лишь восхищение. Потому что порой очень непросто побороть свои природные стремления.

"Даже вампир привыкает к нужным условиям". Эта фраза навела было Макоса на какую-то смутную мысль, которая, впрочем, тут же растворилась.
- Расскажете о ваших питомцах, Киме и Шустрике? - попросил юноша, и в этот миг мало кто признал бы в нём того замкнутого в себе тифлинга, который способен дарить улыбки лишь на сцене и на светских приёмах, причём во втором случае - лишь с расчётом выгоды.
С белками он за свою жизнь по сути не имел дела, а мышей встречал лишь таких, что жили в подполе и портили съестные припасы. Однако Ким вряд ли стал бы что-то портить, слишком хорошо воспитан хозяйкой. Тем более что всегда полезно узнать что-то новое... и приятно изменить о ком-то мнение в лучшую сторону, пусть даже о мышах.
Без дела Макос тем временем не сидел и старательно готовил место для ночной стоянки - что ничуть не мешало ему беседовать.

"Удар электричеством, - пронеслось в голове у Макоса. - Вот это по-настоящему действенное средство. Хорошо бы овладеть им... когда-нибудь в будущем".
Ему захотелось взять на руки кого-нибудь из питомцев Корвины, но он опасался, что выглядеть это будет чересчур сентиментально. Поэтому вслух он сказал:
- Лагерь готов, госпожа Корвина. Пора уже и отдохнуть... вашим зверям в том числе.

Над ночным лагерем зажглись звёзды, но Макос их не видел - глаза его были закрыты. В видениях юный тифлинг пребывал слишком далеко от этих мест.
Снова пустыня, снова лица, не принадлежащие людям. Снова его бросает в жар, и жар этот не имеет никакого отношения к горячему песку. Снова скребётся в нём сила, требуя выпустить её наружу - неважно, какой ценой.
- Что вам от меня нужно? - произносит Макос во сне, и эти же слова повторяют его губы наяву, о чём Макос не имеет понятия.
- Это нужно прежде всего тебе, - молвит появившаяся словно из ниоткуда полудемоница и, взяв за плечи, обвивает его хвостом. - Мы с тобой слишком похожи, чтобы ты мог это отрицать. Тебе двадцать лет, в таком возрасте молодые люди уже находят себе девушку из смертных - ты же никогда не смотрел на смертных дев. Ты не думал, что это странно? А может быть, это потому, что земные девы тебе просто чужды, ибо в сердце ты знаешь, кто ты на самом деле?
Макос лишь понаслышке знал о любовной  лихорадке - но был уверен, что это не она, как бы ни уверяла его в обратном эта особа.
Но из её объятий ему не дано вырваться.
- Как долго ты продержишься? - вопрошает полудемоница, и губы спящего Макоса произносят те же слова. - Как долго сможешь отрицать самого себя? Там тебя гнали - а здесь ты желанен, тебя здесь ждут с того дня, когда ты появился на свет. Или это была ночь? Поцелуешь меня, милый?
Он упрямо наклоняет голову, стремясь избежать поцелуя. Ему это удаётся.
- Вы всегда лжёте, - произносит он. - Никто из вас никогда не говорил ни слова правды. Мой отец тоже лгал моей матери. Никто  из вас не говорит ни слова правды...
Он стонет во сне, поворачивается на другой бок, словно и вправду пытается увернуться от кого-то или от чего-то.

Внезапно полыхнула молния, но не как знамение тревоги, а как предвестник очищающего дождя. Полудемоница с шипением отстранилась от Макоса и растворилась в пустынном мареве, буркнув что-то о том, что встречались в её жизни красавчики и получше.
Затем исчезла и сама пустыня.
Над головой сияли звёзды, и это были звёзды обычного, реального мира. Вокруг метались Ким и Шустрик, явно обеспокоенные.
Охнув, Макос схватился за голову - после видения она ощутимо болела.
- Вы не спите? - он повернулся к Корвине, стараясь сделать вид, будто не произошло ничего особенного.
А что вообще произошло? Обычный сон. Или это был не сон? Ведь что-то напугало питомцев Корвины.